So much beauty lost to understanding

у aspida есть тэг "праката". его до фига кто читает, это очень прекрасные монологи известно какого домашнего питомца.

они вот примерно такие, допустим:

А ты видал? Там сбоку нынче много птички, приходят и сидят, и что-то там ещё. Которые вон те, их маленьких везде бывает много, и прыгают всегда. Такое, знаешь, ну, я птичек же люблю, что есть, и можно посмотреть, и будто бы хотеть себе, а только далеко они когда, томится сразу сильно, што прямо борода трясцою. Но люблю. И всё равно, какое-то не то, они теперь приходят много, и сидят вон там, где сверху и в боку, так в дырочку смотру — ругается зачем-то. И набалкон приходит тоже, и бегает, чтоб мимо, и кресчит. Как будто негодует сильно. Как можно так? Она теперь живёт недалеко, наверно, и на нас приходит посмотреть, как мы тут всё?

я вот задумалась: как передать эту интонацию в переводе?

вот что вышло:
But them you’ve seen, huh, have you? There, sideways many many birds, all coming sitting something I don’t know. And those there of them small-jumpy everywhere. The way you know ehm I like ‘em birdies all of them and watching also, and seems that loving them all for myself, but if afar it’s pining to extent of chinny shaking. But love I. But all the same ain’t right, when they’re too many, and sitting there, up up up and by the side, I peep and them are bicker-bickering. And balcony they crowd all over and there roving back and forth, and cryell. Like railing. How so? She now lives mayhap somewhere here and so comes to check what's everything with us?

спасибо aspida за предоставленный тренировочный материал - и многую радость от чтения праката :)

( ну и, закрывая на сегодня тут у меня тему котов и переводов, легкое переиначивание известной песни. угадывайте исходник: )

любимый эпизод Ералаша. всем италофилам во фленте посвящается. в пандан к "Глупостям маленького Николя" - лыко в строку.

( сам рассказ Джованни Моска, по мотивам которого сняли этот микрофильм, - под катом, стырен с сайта http://www.albertomelis.it/maestri_lindgren.htm )

Being Taken for Granite

Sometimes I am taken for granite. Everybody is taken for granite sometimes but I am not in a mood for being fair to everybody. I am in a mood for being fair to me. I am taken for granite quite often, and this troubles and distresses me, because I am not granite. I am not sure what I am but I know it isn't granite. I have known some granite types, we all do: characters of stone, upright, immovable, unchangeable, opinions the general size shape and pliability of the Rocky Mountains, you have to quarry five years to chip out one little stony smile. That's fine, that's admirable, but it has nothing to do with me. Upright is fine, but downright is where I am, or downwrong. I am not granite and should not be taken for it. I am not flint or diamond or any of that great hard stuff. If I am stone, I am some kind of shoddy crumbly stuff like sandstone or serpentine, or maybe schist. Or not even stone but clay, or not even clay but mud. And I wish that those who take me for granite would once in a while treat me like mud.

Being mud is really different from being granite and should be treated differently. Mud lies around being wet and heavy and oozy and generative. Mud is underfoot. People make footprints in mud. As mud I accept feet. I accept weight. I try to be supportive, I like to be obliging. Those who take me for granite say this is not so but they haven't been looking where they put their feet. That's why the house is all dirty and tracked up.

Granite does not accept footprints. It refuses them. Granite makes pinnacles, and then people rope themselves together and put pins on their shoes and climb the pinnacles at great trouble, expense, and risk, and maybe they experience a great thrill, but the granite does not. Nothing whatever results and nothing whatever is changed.

Huge heavy things come and stand on granite and the granite just stays there and doesn't react and doesn't give way and doesn't adapt and doesn't oblige and when the huge heavy things walk away the granite is there just the same as it was before, just exactly the same, admirably. To change granite you have to blow it up. But when people walk on me you can see exactly where they put their feet, and when huge heavy things come and stand on me I yield and react and respond and give way and adapt and accept. No explosives are called for. No admiration is called for. I have my own nature and am true to it just as much as granite or even diamond is, but it is not a hard nature, or upstanding, or gemlike. You can't chip it. It's deeply impressionable. It's squashy.

Maybe the people who rope themselves together and the huge heavy things resent such adaptable and uncertain footing because it makes them feel insecure. Maybe they fear they might be sucked in and swallowed. But I am not interested in sucking and am not hungry. I am just mud. I yield. I do try to oblige. And so when the people and the huge heavy things walk away they are not changed, except their feet are muddy, but I am changed. I am still here and still mud, but all full of footprints and deep, deep holes and tracks and traces and changes. I have been changed. You change me. Do not take me for granite.

Или же человек успел создать яркий бесконечный мир образов, эмоций, гармонии, юмора, мира и кайфа, где и будет присутствовать после смерти.. При этом личность выпадает из пространства-времени, чтоб вы поняли. Абсолютно.. Само понятие времени перестаёт существовать для сознания, ибо во времени оно умерло. Насчёт пространства- не знаю.. :)


время преследует меня уже наших недели две

зачарованно изучаю хиппи-таймлайн 60-70-х

UPD. извилистой дорогой нескольких ссылок напоролась на классику Мамаз энд Папаз в исполнении юного корейского вундеркинда (гляди, Макс, это тебе алаверды за прошлую среду)

ну и вот это с сайта Сунги Юнга:

осуществляю третий "подход к снаряду" на предмет прекратить курить.
спасаюсь о "Дикую жизнь Гондваны" Димы Горчева.

[...]
"А ведь когда-то давным-давно люди умели всё.
К зиме они отращивали на себе перья, сбивались в стаи и летели через Океан к волшебному материку Гондвана, где всегда светит солнце.
Там они откладывали в песок яйца и забывали про них тут же нахуй, и скакали голые по деревьям, пока не нападала на них Тоска по Родине, и тогда они отращивали у себя жабры, сбивались в косяки и плыли через весь океан метать икру в Великих Сибирских Реках. А их пучеглазые дети сами по себе вылуплялись их яиц. И каждое пучеглазое дитё само выбирало, что ему отращивать: перья или щупальца, ноги или клешни, четыре глаза, два хвоста, восемь ног или вообще всё сразу, чтобы выползти в таком виде на скалу, поблистать немного на солнце да издохнуть от полной неприспособленности к окружающей жизни" [...]

рассказ "Дикая жизнь Гондваны" из книги "Дикая жизнь Гондваны"

в третий раз читаю "Телеги и гномы" Юганова. в третий раз чувствую себя алисой. в этом году взяла моду выписывать в ежедневник особенно бьющие пассажи из читаемого. на Юганове мне, кажется, мой ежедневник-то и закончится: эту книгу примерно процентов на 60 хочется переписать себе от руки. без дураков, друзья, я вам опять говорю: это надо читать.

( три цитаты сегодняшнего дня )

очередной сдвиг на Скэтмене.
скачала всё, что нашла в сети.

"Whatever God wants is fine by me... I've had the very best life. I have tasted beauty."
и офигительное: [i'm] turning my biggest problem into my biggest asset

I must study politics and war that my sons may have liberty to study mathematics and philosophy. My sons ought to study mathematics and philosophy, geography, natural history, naval architecture, navigation, commerce, and agriculture, in order to give their children a right to study painting, poetry, music, architecture, statuary, tapestry, and porcelain.

John Adams

именно. деды мои, помню, благодарю.